Приглашаем на вечер-презентацию книги "Поэзия Армении в переводах Марка Рыжкова" (г.Екатеринбург, 12.12.2014)
12.12.2014
Приглашаем жителей Екатеринбурга принять участие в вечере-презентации книги "Поэзия Армении в переводах Марка Рыжкова".
Вечер состоится 12 декабря 2014 года в "Доме писателей" (г.Екатеринбург, ул.Пушкина, д.12) с 19.00 до 20.30.
Вход свободный по предварительной регистрации. Зарегистрироваться можно по телефонам (343) 350-11-62, 350-12-12 или zta@cnfp.ru
Обсудить событие, а так же познакомиться с творчеством Марка Николаевича Рыжкова, можно на странице в Facebook.
Наша справка:
Марк Николаевич Рыжков. 1935-1988.
В 1959 - окончил Свердловский медицинский институт. В 1963-1988 годах работал в Свердловской городской клинической больнице № 1. В 1970 году был участником всесоюзного патологоанатомического съезда в Ереване, после чего увлекся армянской поэзией и культурой. Стал изучать армянский язык и читать армянские стихи в подлиннике. В 1970-1980-е - переводы Рыжкова публикова-
лись в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Нева», «Огонек», «Наш современник», «Урал», «Уральский следопыт», «Литературная Армения», «Эчмиадзин», в поэтических сборниках, вышедших как в Ереване, так и в Москве.
В это же время переводы Рыжкова были опубликованы в поэтических сборниках, вышедших как в Ереване, так и в Москве. Его стихи об Армении были переведены на армянский Сильвой Капутикян. Кроме того, Марк Николаевич Рыжков, общаясь с екатеринбургскими художниками, занимался живописью и скульптурой. В конце 1970-х на здании ГКБ № 1 были установлены бронзовые мемориальные доски врачам-ученым Д. Г. Шеферу, А. Т. Лидскому
и Б. П. Кушелевскому с барельефами работы М. Н. Рыжкова.
Виталий Волович, художник. — О Марке.
Я приходил к Марку Рыжкову, когда мне было
невмоготу от дурного настроения. Я шёл к нему в
резекторскую по длинным коридорам отделения.
Иногда двери в комнаты были открыты.
На столах, обитых железом, под небрежно набро-
шенными простынями лежали застывшие трупы.
И я понимал тогда, что беды мои мелки, надуман-
ны и ничтожны.
Что есть другие масштабы, другие точки отсчёта,
другая мера соотношений.
Однажды, по какому-то случаю, в моей мастер-
ской собрались поэты. Среди них был Евгений
Евтушенко. Он подошёл к стене, на которой был
прикреплён пожелтевший лист бумаги с переводом
небольшого стихотворения.
«Я не ищу. Сказать не смею,
Что ищет тот, кто не имеет.
А мне-бы способ отыскать,
Всё что имею, показать,
И всё отдать, что я имею.»
— «Замечательный перевод» — сказал Евтушен-
ко. — «Очень профессионально. А кто переводчик?
Марк Рыжков? А кто он?»
Кто-то сказал — «Врач».
Кто-то сказал — «Поэт».
Кто-то сказал — «Философ».
С ним произошла удивительная история. Он
влюбился. Влюбился в солнечную и многострадаль-
ную страну. В её историю, её культуру, её поэзию. Её
каменистая земля стала для него новой глубиной,
новым ощущением времени. Нежданно обретённой
реальностью.
Он полюбил Армению.
Он жил этой любовью. Жил радостью узнавания
давно утраченной подлинности. Счастьем говорить с
ней на одном языке. Он самостоятельно выучил этот
язык. Он переводил стихи её поэтов. — Ованеса Ши-
раза, Сильву Капутикян, Севака, Эмина, Саакяна...
Он писал и свои стихи. О жизни, о смерти, о
любви.
— Всё-таки более всего он был поэтом.
Проходя по коридору, в одной из открытых две-
рей, я увидел большого, грузного врача, с чёрной бо-
родкой на бледном, потном лице. Он сидел на трупе
словно всадник. В руке у него был скальпель.
Я остановился...
Проходивший мимо санитар резко захлопнул
дверь.
Марк посмотрел на меня. Молча налил рюмку
коньяка.
Его профессия — патологоанатом, предполагала
постоянное присутствие смерти. Она всегда была
рядом. Изо дня в день.
Может быть. поэтому и возник в нём редкий дар
сострадания и сочувствия. Он был добр по природе
своей, по призванию, по душевной отзывчивости. Он
всем помогал, утешал, советовал.
— Всё-таки прежде всего он был врачом.
Потом пришёл тот врач. Со скальпелем. Я как-то
неловко заговорил о том, какая у них «шекспи-
ровская» профессия. Что-то о философии смерти.
«Бедный Йорик» и разные другие банальности по
этому поводу.
Врач посмотрел на меня с полным недоумением и
даже как-то неприязненно.
— «Глупости какие... При чём тут Шекспир?»
— сказал он, — «Работа, как работа. Просто, работа
такая.»
Марк взглянул на меня, потом перевёл взгляд на
врача... Усмехнулся.
— Он, всё-таки, был ещё и философом.
Марина Закощикова, врач. — О Марке.
Мне довелось встретиться с ним, когда я была еще
совсем девочкой, студенткой третьего курса медин-
ститута. И встрече с Марком я обязана узнаванием
поэзии. В том числе и той поэзии, которая была тогда
самиздатовская только. От Марка я получала самиз-
датовские томики Мандельштама и Гумилева, из рук
Марка я получила впервые «Поэму без героя» Ахма-
товой, которую мы уже потом читали в узаконеном
издании. И Марик дал мне на одну ночь переписать
«Еврейские дадзибао» Губермана, которые многие
сегодняшние читатели знают как «Гарики на каждый
день». Марк познакомил меня с армянской поэзией.
Понимаю тонкую любовную лирику армянских по-
этов-женщин, он много их переводил. Мы достаточно
хорошо знаем эти переводы, от Сильвы Капутикян
до Анаит Парсамян. Марк умел переводить эти стихи
таким образом, чтобы каждая женщина чувствовала
хоть капельку своего женского величия.
